Впрочем, глаза были открыты, но зрачкито закатились внутрь черепной коробки, голова Филина напоминала античную скульптуру. За шторкой тем временем мирно завтракала и обсуждала политические перспективы Колымы компания обывателей ямы. Толе вдруг показалось, что под одеялом, на котором он лежит, ничего нет лишь огромное воздушное пространство, и даже нет внизу земли, одна лишь бездна.
Чтобы убедиться в прочности бытия, пришлось по бытию ударить пяткой. Должно быть, Инженер опасно болен, должно быть, у него сердечный приступ. Уколы мало ему помогли, достаточно взглянуть на синие губы с запекшейся слюной, на синие крылья носа. Надо разбудить Саню, надо помочь. Ленка, взгляните Инженеру плохо! Проснулся, свежачок?
Как твое "ничего-себе-молодое"? Не болит? Благодарю вас, Лена. Вам спасибо, товарищ студент, что имя вспомнили. А то вчерась все Артемидой величали, будто я армянка. Однако, Лена, взгляните Инженеру плохо! Ширанулся парень чуть больше, чем надо. Замерз, свежачок? Подкатывайся к нам поближе. Вдруг занавеска резко отлетела в сторону, и Толя увидел прямо перед собой лицо Мартина, едва ли не взбешенное лицо тонкие губы сжаты, глаза просто жгут из-под твердой шляпы. Толя даже и не представлял, что Мартин может быть таким. Ты просто будешь меня убить, Анатолий! Ты будешь помогателем убивания твоя мать!
Волнуясь, он очень плохо говорил по-русски, словно его только что вывезли с родного крымского хутора, как будто он не болтался уже восемнадцать лет в вареве советских, а следовательно русских концлагерей. Да я ничего, да я случайно Мартин присел на корточки и внимательно обследовал битые ампулы. Потом проверил пульс Инженеру и поднял суровые глаза на Ленку. Да ничего не было, Филипп Егорыч, плаксиво, как гадкая девчонка, стала оправдываться она.
Ребята ширанулись, а пацанчик спал уже, он чаю выпил, только чаю Открыл глаза Гурченко и сразу, увидев Мартина, встряхнулся и сел. Ты должен ко мне зайти, Саня, твердо сказал ему Мартин по-немецки. Так не может продолжаться. Это грех, тяжкий грех. Яволь, Филипп Егорович. Инженер и Филин так и не проснулись. Толя и Мартин выбрались из Ленкиной "фатеры" и стали карабкаться вверх Свежий снег покрывал крыши, сопки, вокруг было только белое и синее, и лишь два пятна другого цвета во всей панораме красный флаг над Управлением Дальстроя и желтовато-буроватый дым из трубы теплоцентрали.
Легко рисовать такие картины, хихикнул Толя. Его все еще не оставляло ощущение, что он был этой ночью где-то на грани будущего, и этот странный утренний юмор был как бы голосом из будущего. Что ты сказал? Мартин обернулся к нему, да так и застыл вполоборота на тропинке среди сугробов. Я говорю, что Богу, наверное, совсем нетрудно нарисовать такую картинку. Голубое небо, белый снег, красный флаг и желтовато-буроватый дым.
О чем вчера говорили Инженер, Филин и Саня?
- знакомства для немых Модиин-Илит!
- Моя жизнь и судьба;
- Общие вопросы;
- познакомиться с девушкой Тель-Авив.
- таджики Хайфа знакомства.
Не помню. Я спал. А может быть, и не спал, может быть, путешествовал. Я был далеко. Говорили они о пароходе?
Мастурбация - порно девушек доводящих себя до оргазма
О "Феликсе Дзержинском"? Они собирались захватить пароход и драпануть в Америку! Такие смелые, такие отчаянные люди! Я просто Оглянись, Толя, тихо перебил Мартин.
История москвички, переехавшей в Израиль: Люди: Из жизни:
Толя сразу понял произошло нечто ужасное. Очень не хотелось оглядываться, но не оглянуться было нельзя.
- Доярки доят мужиков порно.
- журнал знакомство Нетания!
- Криптовалютный фонд.
- Секс на пляже вконтакте.
- ночной клуб Беэр-Шева знакомство.
Не оглядывайся, иди вперед и насладись голубизной. Если оглянешься, в жизни твоей, в твоей голубизне будет еще один страшный изъян, дикий изъян в простом солнечном рисунке Бога. Уйти по тропке, не оглядываясь, значит предать. Пусть ничего нельзя уже сделать, но если ты оглянешься, ты все-таки не предатель.
Почему узбекские власти никому не показывают Гульнару Каримову, хотя уверяют, что она жива?
Толя медленно оглянулся. Он остановился там, откуда они только что ушли, возле люка тепловой ямы. Из грузовика спрыгнули в снег десятка два автоматчиков в нагольных полушубках.
Не торопясь, они окружили люк. Буксуя и завывая мотором, подъехала черная "эмочка". Из нее выскочили главные действующие лица. Один из них был в знакомом громоздком пальто с мерлушковым воротником, в маленькой шапочке с кожаным верхом, с бритым быковатым затылком и пистолетом в кулаке. Он приподнял деревянный щит и сделал жест пистолетом солдатам полезайте!
Солдаты медлительно, словно плохо заведенные роботы, полезли в люк. Все участники облавы были неуклюжи, медлительны и нелепы, однако оружие в их руках было ловким, стремительным и современным. Должно быть, тот, кто его делал, имел вкус к оружию. Кто-то настучал, проговорил Мартин.
Они пропали. Саня пропал. Теперь пошли и больше не оборачивайся. Они долго шли по снежной тропе. Толя ждал выстрелов, шума схватки. Было тихо, только несколько ленивых возгласов донеслось из-за спины, что-то вроде "Оять уки-азад! Перед ними сияла широкими и ясными, как весь фальшивый колымский социализм, окнами МСШ, магаданская средняя школа, любимое детище генерала Никишова. Иди на контрольную, сказал Мартин. Иди, Толя, иди, мальчик. Ты должен написать эту контрольную.
Иди и реши эти задачки. Толя повернулся к школе.